Прогулка:

Прогулка: Покоритель Вселенной

«Прогулка» (“Walk”), 2015
По книге Филиппа Пети «Достичь облаков»
Режиссёр: Роберт Земекис
Сценарий: Роберт Земекис, Кристофер Браун
Оператор: Дариуш Вольски
Композитор: Алан Сильвестри
Продюсеры: Роберт Земекис, Том Ротман, Джек Рапке, Стив Старки
В ролях: Джозеф Гордон-Левитт, Шарлотта Ле Бон, Бен Кингсли, Джеймс Бэдж Дэйл, Сезар Домбуа, Стив Валентайн и другие.

Выбравшись в новом десятилетии из-под завалов проходного мокапа и более-менее удачно заполировав это дело взрослой драмой про алкоголизм, Земекис не стал пробиваться дальше ни в том, ни в другом направлении, но решил объединить в своём новом фильме два почти не пересекающихся вида кино — компьютерный триде-аттракцион и «основано на реальных событиях».

Надо отдать ему должное, потому что реальные события в данном случае идеально подходили для поставленной цели — когда Филипп Пети в 1974 году прошёл на четрёхсотметровой высоте между башнями-близнецами, это были сорок пять минут, не имевшие аналогов ни до, ни после. И когда, тридцать пять лет спустя, опьянённые «Аватаром» голливудские киноделы вовсю рассуждали об использовании трёхмерной камеры на среднебюджетных драмах, идеальным конечным результатом должно было представляться именно кино, подобное «Прогулке», возможное и в классическом формате, но не производившее бы в нём всего возможного эффекта.

А тут ещё и тот факт, что от прогулки безумного француза в памяти мира остались лишь чёрно-белые фотографии — и хотя даже они, особенно в сопровождении музыки Майкла Наймана в замечательном документальном «Канатоходце» Джеймса Марша, вполне вызывали мурашки и надолго врезались в память, желание Земекиса не просто показать зрителю человека на канате, но поставить его рядом с ним, ничуть не теряло смысл.

На деле, как это обычно бывает, воплощение непробиваемого концепта оказалось отнюдь не простым, и результатом стал фильм, полный противоречий и внутренних конфликтов — между новыми технологиями и консервативным режиссёрским подходом, между образами и словами, между зрелищем последних тридцати минут и необходимостью медленно подводить к нему зрителя в течение целых полутора часов. Даже, в некоторой степени — между кино документальным и игровым, потому что Пети в исполнении Гордона-Левитта выступает здесь не просто персонажем, но и говорящей головой, которая рассказывает свою историю с вершины статуи Свободы, вторгаясь в основной сюжет каждые минут пятнадцать.

История же эта в пересказе Земекиса не слишком сложна и уж точно не требует хронометража, превосходящего экономные полтора часа «Канатоходца». Оба фильма фокусируют всё своё внимание на прогулке и непосредственной подготовке к ней, но если Марш разбивал свои первые два акта на небольшие фрагменты и умело их тасовал, то Земекис предпочитает соблюдать хронологию и тянуть каждый эпизод, видя в этом самый безопасный путь.

Пятнадцать лет назад, защищая трейлеры своих «Изгоя» и «Что скрывает ложь», в которых целиком раскрывались сюжеты обоих фильмов, режиссёр на полном серьёзе приравнял их к меню «Макдональдса» — зритель, мол, должен заранее знать вкус того, за что он заплатит деньги, и никаких сюрпризов. Здесь он применяет этот подход ко всему фильму, и реальная история, сильная и вдохновляющая безо всякого жира, вынужденно встаёт на самые изъезженные рельсы, чтобы на выходе было и «впервые я увидел канатоходца в восемь лет», и гневный уход из родительского дома, и десятиминутное знакомство с девушкой, которую все равно не сделают полноценным персонажем, и целый выдуманный наставник в исполнении отрабатывающего гонорар Кингсли.

А чтобы зритель совершенно точно не мог потеряться, Земекис дарит герою закадровый голос, с помощью которого тот благополучно заполняет практически каждую минуту хронометража констатациями фактов («я переоделся» на фоне кадров, где он, вы угадали, переодевается) и назойливыми комментариями ко всему, что он только что сделал или собирается сделать. Это уже не просто излишне заботливое отношение к зрителю — это явное предположение, что вся аудитория фильма состоит из пятилетних детей, и дело лишь осложняется тем, что Гордон-Левитт не боится изображать Пети как нарцисса с манией величия, а не просто милого мечтателя с причудами. При таком раскладе его постоянное присутствие не только в кадре, но и за ним начинает действовать на нервы в куда большей степени, чем бы того хотелось и авторам, и зрителям.

Используемые фильмом костыли особенно бесполезны на фоне редких, но замечательных моментов, когда режиссёра на минуту осеняет, что рассказать историю и передать эмоции можно и строго визуально — как в эпизоде, где встающие на верёвку ступни ребёнка в том же кадре становятся ступнями взрослого, или в сцене первого визита француза на крышу одной из башен.

Закончив с историей происхождения Пети и увидев наконец Башни-близнецы из окна самолёта (под песню “I Want To Take You Higher”, потому что, как доказал ещё «Форрест Гамп», если Земекис захочет найти к сцене самое очевидное музыкальное сопровождение, он его найдёт), «Прогулка» превращается в кино про аферу — тут и поиск американских сообщников, и слежка за продолжающейся стройкой, и споры по поводу планов, а под конец и беготня от охранников, то и дело норовящих подняться на крышу посреди ночи. Здесь фильм становится живее и легче, но и персонажи (почти все — совершенно полупрозрачные), и зрители не живут уже ничем, кроме обещанной прогулки, и от Земекиса хочется лишь одного — чтобы он перестал, наконец, растягивать ожидание.

И в тот момент, когда это происходит, приходится признать, что «Прогулка» использует 3D лучше, чем любой игровой голливудский фильм в новейшей истории. Режиссёр и в первые полтора часа не забывал о формате, выстраивая под него каждый второй кадр, но двадцатиминутная кульминация не имеет себе равных в кино. Это не другой мир, не открытый космос — это те самые башни-близнецы сорокалетней давности, дотошно воссозданные закадровыми волшебниками и в кои-то веки не кажущиеся гигантскими могильными плитами. Каждый скрип и стон двухсоткилограммового каната, натянутого на высоте сотни этажей, эхом отдаётся в голове. Считанные миллиметры, отделяющие канатоходца от смерти — вот они, крупным планом. Абсолютный покой, необходимый герою, сливается с напряжением в зале — и с ощущением чуда по обеим сторонам экрана. Когда Пети встаёт на канат и смотрит вниз, зритель чувствует, что может упасть туда вместе с ним, чего и добивался автор.