Ведьма

Рецензия: Силы зла

Крупные планы детей, стоящих впереди толпы и со страхом и мольбой смотрящих вперёд, подкладываются под зычный мужской закадровый голос, задающий вопросы тоном убеждённого проповедника. Кажется, что именно на него они и реагируют, но это не так: говорит их отец, стоящий рядом, а взоры их обращены к обладателям реальной власти — судьям пуританской общины, которые без промедления изгоняют всю семью прочь. Спокойная, хоть и одинокая, жизнь на опушке леса длится недолго. Новорождённый сын бесследно исчезает, урожай испорчен, дичь не ловится; с маленькими близнецами, возможно, разговаривает принадлежащий семье козёл. Окружающее безлюдье становится всё более и более зловещим, и на этот раз им не к кому взывать, кроме как к Богу. Бог молчит.

Это могла бы быть просто ещё одна история о том, как благонамеренных людей разъедают изнутри исключительно паранойя и недоверие, и это было бы логично — тем более что процесс над салемскими ведьмами, произошедший в том же 17-м веке, продолжает оставаться предметом коллективного стыда. «Ведьма», однако, идёт по менее заезженному пути и даёт неожиданно однозначный ответ на свой, казалось бы, главный вопрос уже к десятой минуте хронометража. Верования людей, живших сотни лет назад, обретают здесь физическую форму, и это по-своему честно, учитывая, как замечает режиссёр Роберт Эггерс в многочисленных интервью, что одни и те же описания неизменно фигурируют не только в народных сказаниях и легендах, но и в официальных документах той эпохи. В мире фильма реальностью всего лишь становится то, что и так ею считалось.

Эггерс, готовившийся к съёмкам своего полнометражного дебюта пять лет, заслужил право хвастать тем, насколько преданы его замыслу были все участники процесса. Сшитые вручную и соответствующие времени костюмы, минимум искусственного освещения, трескучий староанглийский, на котором убедительно говорят актёры — не только ветераны «Игры престолов» Ральф Айнесон и Кейт Дики, но и дети и подростки, — всё это приводит к ощущению аутентичности, по которому «Ведьма» оставляет позади любое историческое кино недавнего времени. И эта аутентичность только придаёт мощи хоррору, который здесь не атакует зрительские глаза и уши, но тихо и уверенно забирается под кожу.

Отдельно помогает то, что автор ни на минуту не превращает своих глубоко верующих и чем дальше, тем более потерянных персонажей ни в марионеток, ни в объекты для насмешек, пока суровый глава семьи с растущим бессилием колет дрова, а старшая дочь испытывает на себе тот факт, что страх перед ведьмой — во многом есть страх именно перед такой зреющей девушкой, как она. Эггерс очищает сюжет от любых лишних деталей, как дерево от ненужных веток, и на выходе остаётся путешествие во тьму, чьи финальные кадры становятся в нём главной прекрасной неожиданностью. Кино, которое открыто вдохновляется не только историей и коллективным воображением, но и, среди прочих фильмов и режиссёров, Дрейером, Бергманом и «Сиянием», оказывается — особенно внутри современного хоррор-ландшафта — чем-то на редкость самобытным.