Его собачье дело:

Его собачье дело: А мне все равно

Экранная невозмутимость Уиллиса перед лицом любого абсурда, так долго бывшая его характерной чертой, перешла в пофигизм в кадре и за кадром так плавно, что никто и не заметил, пока не стало поздно, зато теперь большинство его фильмов у себя дома вовсе не выходят в кинотеатрах, отправляясь прямиком в онлайн-могилу. «Его собачье дело» не стало исключением, однако в нём можно заподозрить стремление сделать с поздним Уиллисом хоть что-то продуктивное; для этого его помещают в центр солнечного нео-нуара, где он не в состоянии провести несколько минут хронометража, не перейдя дорогу очередному эксцентричному представителю местного криминалитета.

Пачка купюр, чемодан с наркотой, машина, та самая собака, даже домик за белым забором — всё здесь рано или поздно становится макгаффином, который нужно украсть, вернуть или обменять на другой. В процессе герой Уиллиса, помимо прочего, полностью голым удирает от шпаны на скейтборде, многократно получает по морде и после одного такого случая обнаруживает себя переодетым в дрэг, но ведёт себя неизменно так, как будто для него это ещё один день. Здесь можно разглядеть зачаток идеи: взять постоянный каменно-терпеливый прищур актёра и обратить его в источник юмора, а местами, быть может, и пафоса.

Но это всё мечты. Чтобы сделать умную, смешную комедию про героя нуара, который меньше всего на свете хочет быть героем нуара, а просит только, чтобы его с собачкой оставили в покое, нужно тоже приложить некие усилия, а об этом, похоже, авторам никто не сказал. Братья Каллены, ветераны забытых сериалов со стажем в два десятилетия, опускаются до уровня своего исполнителя главной роли, не придумывая ни единого интересного сюжетного или визуального хода, а в худших случаях и вовсе пытаясь выдать свой недостаток воображения за достоинство.

За весь фильм в кадре так и не возникает ни одного распознаваемого конфликта, даже откровенно комедийного. Есть препятствия и способы их преодоления — но и те, и другие возникают из воздуха, когда авторам так хочется, а затем столь же внезапно и без последствий исчезают. Число видимых черт у всех до единого персонажей варьируется от нуля до одной, и имеются они для того, чтобы сразу же служить придуманными за пару секунд шутками — криминальный авторитет как расслабленный бро, который любит говорить «бро», чёрный парень с именем латиноамериканца. Это кино, которое считает, что геи и гинекомастия — зрелище, смешное само по себе, а когда сообщает зрителю, что одного из персонажей зовут Рэй Еврей, то тут же прикрывает себе задницу, добавляя, что «он сам себя так называет».

Чем дальше, тем сильнее сходство не с каким-либо из культовых нео-нуаров последнего времени, но с неумелым подражанием Тарантино вроде тех, что заполонили рынок дайрект-ту-видео ещё во второй половине 90-х. Тут, помимо всего вышеописанного, и оригинальное название «Однажды в Венеции», погребённое под двумя слоями иронии (лос-анджелесский район Венис вместо Венеции, нарочито не соответствующий содержанию эпический тон), и саундтрек, большей частью состоящий из сёрф-рока (не обошлось и без заимствований музыки у «Криминального чтива»), и абсолютно поверхностная эксцентрика. Можно работать, а можно придумать персонажа, который отвечает «пошёл ты» на всё, что ему говорят, и считать, что это такая вершина остроумия. «Что я делаю со своей жизнью», вопрошает всем своим видом Уиллис — и опять не столько этим развлекает, сколько передаёт это настроение в зал.