Минувшей зимой Вуди Аллен разменял девятый десяток, но изменилось мало что — ещё один год, ещё один фильм (правда, скоро грядёт ещё и сериал), уже всё сказано, но поскольку уходить на заслуженный покой мэтр решительно отказывается, то приходится повторяться, вновь собрав на площадке ансамбль из знакомых и новых людей.
Самоповтор в данном случае получился более откровенный, чем обычно — отправившись в окрестности Голливуда 30-х годов, Аллен, по сути, переснял в этом антураже «Эпоху радио», один из самых красивых и недооценённых своих фильмов. Точнее, попытался переснять, потому что результат получился ровно такой, какого стоит ожидать, когда человек на автопилоте повторяет то, что делал тридцатью годами ранее в расцвете творческих сил.
«Светская жизнь», как и «Эпоха радио» — предельно бессюжетная ностальгическая экскурсия по далёкому прошлому, и роль закадрового экскурсовода здесь вновь исполняет сам режиссёр, чей голос даже внезапно выдаёт в нём глубокого старика. Калейдоскоп лиц и свободно выхваченных ситуаций, бедные семьи и сливки общества, забитые дома и роскошные заведения, главное же содержательное отличие нового фильма — в прошитой через весь хронометраж романтической линии, первая половина которой на каждом шагу напоминает «Квартиру» точно так же, как «Жасмин» напоминала «Трамвай Желание».
Из временами забавной безделушки фильм понемногу вырастает в нечто более масштабное и амбициозное — в кадре проходят годы, одни люди встречаются, расстаются и встречаются вновь, резко меняя по дороге социальный статус, другие умирают, третьи живут прежней жизнью. К финалу, когда они начинают вспоминать былые времена, прожитые ими на экране всего за час до этого, Аллен идёт в наступление на зрительские чувства с меланхоличным наблюдением о том, как, мол, неумолимо летит жизнь и течёт время.
Меланхолия, однако, возникает скорее по поводу того, насколько хлипкую опору даёт этому наблюдению происходящее непосредственно в кадре. Режиссёр вспомнил былые амбиции, но когда пришло время подкреплять их непосредственно репликами, личностями и происшествиями, общий вес которых можно было бы прочувствовать перед финальным затемнением, он вновь написал и тут же снял черновик, где больше всего места занимают шутки про евреев и нарочито небрежные, но при этом почти фетишистские упоминания звёзд старого Голливуда, никто из которых в кадре, впрочем, всё равно не появляется.
Как во всяком черновике Аллена, по дороге случаются и меткие попадания — неловко-комический эпизод с неопытной проституткой, вербальные танцы персонажей вокруг любовного треугольника, частями которого они являются, сами того не зная. Но в основном режиссёр сам преграждает себе путь статичной банальщиной на месте диалогов и потоками закадрового текста, который и в «Эпохе радио» не был нужен в таких количествах, а здесь, постоянно описывая чувства и поступки персонажей, не даёт продохнуть ни им самим, ни зрителю; даже кадр прекрасного закатного неба Аллену нужно сопроводить словами о том, что было прекрасное закатное небо. Лучше же всех себя в этом фильме проявляют два человека, прежде никогда с его автором не работавшие и, кажется, не слишком в нём нуждающиеся — Стюарт, последние пару лет невероятно органичная в абсолютно любой роли, и великий оператор Витторио Стораро, который, окуная кадр во все эмоционально подходящие цвета, делает больше, чтобы вернуть эпоху к жизни, чем кто угодно другой на съёмочной площадке.
источником качественных рецензий, имели свой особый взгляд на кино. Я отправлял ваши рецензии друзьям и после фильмов всегда перечитывал вашу точку зрения... далее
