Один момент тут должен быть понятен сразу — перед нами действительно редкое кино, которому не позволили органично вырасти из замысла, сформировавшегося к началу съёмок. Контролирование этого процесса — это одно, через него так или иначе проходят все фильмы, а вот активное вмешательство, с неоднократным отрезанием и последующим пришиванием, что под руку попадётся — совсем другое. На выходе может получиться нечто, относительно органичное, а может — откровенный гротеск, на который лишь остаётся взирать со смесью любопытства и жалости.
«22 минуты» в том виде, в котором они идут сейчас в кинотеатрах — ни то, ни другое. Два опубликованных открытых письма создателей, взятые вместе, хорошо рассказывают историю того, что нынче может случиться с патриотическим боевиком, если на его пути встанет сразу несколько смен руководителей компании-производителя, по каким-то извращённым причинам никак не желающих оставить его в покое и выплюнуть уже в кинотеатры. Другое дело, что по итогам всех этих истязаний кино ещё могло оказаться, например, интересной маленькой катастрофой, живым исчадием производственного ада. По итогам просмотра выясняется, что и на это надеяться бесполезно.
Захват корабля — потенциально большая, напряжённая сцена (в реальности она таковой и была, а как же) — происходит в буквальном смысле за одну минуту хронометража, вызывая сдержанный смех у зрителя, помнящего первую треть «Капитана Филлипса». То, что разворачивается на экране дальше — это такой скелет незамутнённого боевика категории «Б», дух которого лежит ещё в 80-х, и только сочетание глянцевой картинки и вечно дёрганого монтажа (привет Майклу Бэю) выдаёт подлинное время происхождения.
Никому, кроме ограниченного числа создателей, неизвестно, какие повороты сюжета и глубины характеров пропали из фильма вместе с вырезанными 30 минутами, но то, что там осталось — размазано по оставшимся восьмидесяти, как тазик воды по палубе. За харизму отвечает один второплановый Никифоров (и, совсем чуть-чуть — главарь пиратов), Сухоруков исчезает, проведя в кадре три минуты, а главный герой делает сосредоточенно пустое лицо, кажет бицепс, разговаривает на ломаном английском и переживает невероятно оригинальный флэшбэк. Намечающееся в одном случае развитие персонажа благодаря ускоренному монтажу разгоняется так, что уже через пару коротких сцен растворяется в воздухе — был не наш, стал наш, вплоть до щемящих монологов и фантастической реплики «я хочу попасть в тюрьму в России».
Впрочем, надо отдать должное этой линии — именно она, по прошествии целого часа хронометража, вытаскивает «22 минуты» из пучин агрессивной банальности. Нужно иметь особый талант, чтобы сделать фильм, прибывающая нелепость в котором воспринимается даже с радостью — хоть какая-то, чёрт побери, живость, хоть какой-то колорит.
Тем более что происходящая одновременно с этим итоговая экшн-сцена больше напоминает потасовку во дворе, а на фоне шедшего в кино месяц назад «Рейда 2» вгоняет в не меньший сон, чем любой шаблонный диалог сценария. Наконец, любители находить в кино бессознательное получат на рассмотрение финальный поступок нашего доблестного морпеха по отношению к сомалийцам, неожиданно неплохо отражающий недавнюю внешнюю политику России.
Показательно, что всерьёз, а не с иронией, благодарить тех, кто ответственен за финальную версию фильма, можно лишь за то, что они не делают — например, не занимаются пропагандой патриотизма и вообще стараются не размазывать по экрану сопли с сахаром. Старомодному боевику про своих и чужих хватает элементарного приличия сделать своё дело за 80 минут и покинуть здание. Впрочем, всё вышеперечисленное — все равно не повод испытать какую-либо радость от того, что гора отечественного кинопроизводства после нескольких лет стараний родила такую вот мышь.
Особенно — учитывая конкретную тематику. Деятельность сомалийских пиратов всего за полтора года стала основой уже для трёх фильмов, обративших на неё свой взор. В Дании был снят фестивальный хит «Заложники» — медленный и гнетущий триллер, подробно рассмотревший конкретную ситуацию и сделавший вывод, что пираты и бюрократы, на самом-то деле, не столь различны. Голливуд, заручившись талантом Гринграсса, выдал умелый сплав экшна и драмы, давший слово обеим сторонам и получивший признание что зрителей, что академиков. Российский кинематограф, обойдясь без нюансов, напряжения и художественности, ныне готов показать всем желающим, как одни картонные вырезки замочили в сортире другие.
Этот год вообще странный, прокатчики уже успели забыть про февраль, слить март, безыдейно провести апрель, теперь настало время мая, одного из самых жирных месяцев в году. Но и он на этот раз наполовину пуст и лишь наполовину полон. Так первый настоящий, а не притворяющийся таковым майский блокбастер выходит аж 15 мая, за ним ещё два, но до этого — все хлебные майские заняты лишь десятком проходных жанровых релизов, сбежавшихся отовсюду занимать пустующее «свято место». Кого прокатчики испугались?
Наш последний выпуск «пропущенных» был посвящён оскаровским номинантам, почти все из которых являли собой независимое кино. Последнее, однако, продолжает расширяться до такой степени, что ему порой не способны уделить внимание не только киноакадемики, но и фестивали, и премии, а также, что ещё более важно, прокатчики. В результате достойнейшие фильмы и их потенциальный зритель зачастую так и не находят друг друга, и данный выпуск — ещё одна наша скромная попытка восстановить справедливость.
После эпических баталий на тему «продюсерский диктат убил нового паучка» или, если хотите, «ваше сопливое инди в комиксах нафиг не сдалось» казалось, что тему закроют. В смысле выгонят к чёртовой матери Марка Уэбба дальше снимать свои «(600) дней осени», а на его место посадят кого-нибудь посговорчивее. Но нет, сошлись на том, что за свои деньги режиссёр посидит в стороночке, а дуэт сценаристов наваяет нечто такое, что ни актёрской игры, ни, тем более, режиссуры не потребует. Вот они и наваяли.Отзывы: [4]
источником качественных рецензий, имели свой особый взгляд на кино. Я отправлял ваши рецензии друзьям и после фильмов всегда перечитывал вашу точку зрения... далее